(13 июня 1929 года) … Под правой перекладиной креста стояла Богоматерь. …

В конце Богородица сказала мне:

— Пришел момент, когда Господь призывает Святейшего Отца в единении со всеми епископами мира посвятить Россию Моему Непорочному Сердцу, обещая тем самым спасти ее. Праведность Божия осуждает так много душ за грехи, совершенные против Меня, что Я пришла просить о воздаянии: посвяти себя Ему с этим намерением и молись.

…

Позже, в сокровенной беседе, Богородица пожаловалась мне:

— Они не считаются с Моей просьбой!.. Подобно королю Франции, они раскаются в этом и исполнят ее, но уже будет поздно. Россия к тому времени уже распространит по всему миру свои заблуждения, провоцируя войны и гонения на Церковь; Святейший Отец будет много страдать.

Теперь здесь мы должны увидеть очень важный момент для тринитарного богословия, а именно то, что в Библии, в Писании, а затем, в символах веры, и особенно в Никео-Константинопольском символе веры, который стал кредообразующим утверждением для древнего Христианства и остается крещальным, литургическим символом веры для восточных православных церквей и большинства христианских церквей по сей день, как оно было сформулировано, сведено воедино и получено от первых двух Вселенских соборов (Никейского в 325 г. и Константинопольского в 381 г.) — то есть в этом символе веры и как он провозглашается в литургических молитвах — и, конечно же, в литургической молитве анафора (слово, означающее «вознесение» или «приношение», которое является техническим термином для евхаристической молитвы, евхаристического канона, где хлеб и вино, просфора сначала возносится и приносится Богу, когда мы возносим сердца, обращаем их к Нему, когда вспоминаем о спасительном действии Христа на святом евхаристическом служении) — в Библии, в Символах веры и в Литургии очень важно, действительно критически важно отметить, и утвердить, и помнить, что единый Бог, в Которого мы верим, строго говоря, не есть Святая Троица. Единый Бог есть Бог Отец. В Библии единый Бог — это Отец Иисуса Христа. Он есть Бог, Который посылает в мир Сына Своего Единородного, а Иисус Христос есть Сын Божий. Тогда, конечно, параллельным образом Дух, Святой Дух есть Дух Божий, таким образом Святой Дух, будучи Духом Божьим, есть, следовательно, и Дух Христа, Мессии, потому что Христос есть Сын Божий, на которого Бог Отец посылает и утверждает Свой Святой Дух.

Оригинальный текст (англ.)

Now here we have to see a very important point for Trinitarian theology, and that is that in the Bible, in the Scriptures, and then, therefore, in the creeds—and particularly the Nicene-Constantinopolitan Creed, which became the credal statement for ancient Christianity and remains the baptismal, liturgical creed for Eastern Orthodox churches and most Christian churches to this very day, as it was formulated and put together and received from the first two Ecumenical Councils (Nicaea in 325 and Constantinople in 381)—that [is] in this creed and as it is proclaimed in liturgical prayers—and certainly in the liturgical prayer, the anaphora (which is a word that means “raising up” or “offering up,” which is a technical term for the Eucharistic prayer, the Eucharistic canon, where the bread and wine, the prosphora, are first elevated and offered to God as we lift up our hearts and have our hearts on high when we remember the saving activity of Christ at the holy Eucharistic service)—in the Bible, in the creeds, and in the Liturgy, it’s very important, really critically important, to note and to affirm and to remember that the one God in whom we believe, strictly speaking, is not the Holy Trinity. The one God is God the Father. In the Bible, the one God is the Father of Jesus Christ. He is God who sends his only-begotten Son into the world, and Jesus Christ is the Son of God. Then, of course, in a parallel manner, the Spirit, the Holy Spirit, is the Spirit of God, that the Holy Spirit, being the Spirit of God, is therefore also the Spirit of Christ, the Messiah, because the Christ is the Son of God, upon whom God the Father sends and affirms his Holy Spirit.