Когда в такой душе впервые зарождается действительная вера в Бога и Его светлое царство, эта вера прежде всего производит страх. Уверовавший боится быть исключенным из царствия Божия, ибо видит великое несоответствие между тем, во что он верит, и тем, во что живет. Он боится той гибели, к какой ведет вся его жизнь, боится своего бессилия из нее выйти, боится самого Божества, как огня поядающего. Этот страх необходим как начальный психологический элемент религии, но остановиться на нем истинная вера не может. Вера, что Бог есть, производит страх, вера в то, что Он есть, производит упование. Бог есть совершенная любовь, изгоняющая страх и поселяющая в нас упование. Вера в одно существование Божие без упования на Его благую сущность, есть та вера, какую по апостолу имеют бесы, пребывающие с ней вне царствия Божия. Бесы веруют и остаются бесами, потому что не уповают на Бога и не надеются на свое спасение и воссоединение с царством Божиим. Подобную же веру имеют и многие люди, полагающие между царствием Божиим и нашим человеческим миром бесконечное расстояние и непроходимую бездну, утверждающие, что жизнь божественная и наша человеческая идут параллельно друг другу и никогда не могут встретиться. На такой бесовской по безнадежности своей вере утверждается вся ложь и все противоречия века сего, как-то: разделение между религией и жизнью, между церковью и государством, между духовной и светской наукой и т. д., одним словом разлучение всего того, что должно только различаться в единстве. Эта хромая и бессильная вера принимает временный и ненормальный факт розни за вечный и непреложный закон и отнимает у нашей нравственной деятельности ее высшую цель. Это есть вера бесплодная и бездельная: ибо если кто не надеется свести концы своей и божеской жизни, то он и не будет ничего делать в этом направлении, а будет лишь плыть по течению душевных страстей и мирской суеты.

Такая половинная вера Богу не угодна и царствия Божия в нас не образует. …