Все войны связаны с властью. В войне между папством и Обществом [Иисуса] власть течет по двум фундаментальным и конкретным вопросам. Во-первых, орган власти: кто командует всемирной Римско-Католической Церковью? Кто устанавливает закон относительно того, во что должны верить католики и какую мораль они должны исповедовать?

Второй вопрос — цель: какова цель Римско-Католической Церкви в этом мире?

Для папства ответы на оба вопроса ясны и хорошо известны. Полномочия командовать и учить передаются по иерархической структуре от Папы к епископам, священникам и мирянам. И единственная цель Церкви в этом мире — убедиться, что у каждого человека есть средства для достижения вечной жизни Бога после смерти. Это исключительно потусторонняя цель.

С другой стороны, для многих иезуитов централизованная власть Церкви, командная структура, через которую она осуществляется, и ее цель сегодня неприемлемы. Традиционные прерогативы этого Папы, Иоанна Павла II или любого другого Папы, вызывают возражения.

Вместо иерархической Церкви они нацеливаются на Церковь, состоящую из небольших и автономных общин людей — «народа Божия», как их собирательно называют, или «народной Церкви», — все они слабо связаны только верой, но определенно не одной центральной и централизующей властью, какую утверждает папство.

Потустороннюю цель традиционной Церкви Общество Иисуса заменило борьбой здесь и сейчас за освобождение одного класса мужчин и женщин в нашем обществе сегодня: тех миллионов, которые страдают от социальной, экономической и политической несправедливости.

То, как говорить об этой классовой борьбе, является для иезуитов важным и деликатным делом. Новая миссия Общества — а это не что иное, как миссия — неожиданно ставит их в действительный, а в некоторых случаях и добровольный союз с марксистами в их классовой борьбе. Цель обоих состоит в том, чтобы установить социально-политическую систему, влияющую на экономику наций путем тщательного перераспределения земных ресурсов и товаров; и, в процессе, изменить нынешние правительственные системы, популярные среди наций.

Однако Обществу не стоит прямо говорить о корпоративной политике. Это означало бы проиграть войну еще до полного развертывания войск. Чтобы отразить ту же реальность, выражение, распространенное среди иезуитов и других членов Церкви симпатизирующих этой новой миссии, представляет собой фразу, вырванную из своего первоначального контекста в документе, изданном в 1968 году Конференцией католических епископов, проходившей в Медельине, Колумбия: «использовать преференции для бедных и угнетенных».

Ничто из этого не означает, что Общество Иисуса в какой-то момент стало официально марксистским. Это не так. Тем не менее, суровый факт состоит в том, что многие иезуиты желают радикального изменения демократического капитализма Запада в пользу социализма, который, кажется, неизбежно появится с запахом тоталитарного коммунизма. И дело также в том, что нет недостатка в отдельных и влиятельных иезуитах, которые регулярно выступают за новый крестовый поход.

Короткая эпизодическая роль трех иезуитов — ученого-социополитолога, преданного партизана и выдающегося теолога-учителя — быстро обрисует широкую и всеобъемлющую дугу современных иезуитских усилий, направленных на победу в этой войне.

На этом уровне новые концепции иезуитов относительно власти в Церкви и предназначения Церкви в мире представляют собой поворот глубочайшего характера. Для Общества Иисуса высшим авторитетом веры и морали больше не является Римско-Католическая Церковь с ее папством и всемирной иерархией, а «народ Божий». Результатом этой подмены является то, что на сегодняшний день нет ни одной важной догмы или ни одного основного морального закона Римского Католицизма, который бы не был оспорен и отвергнут отдельными иезуитами, начиная с иезуитов самого высокого ранга и самого почетного статуса.

Оглядываясь назад, Ленин, гениальный фанатик двадцатого века, заблуждающийся, но восхищающийся, поклялся в конце своей жизни, что если бы у него было двенадцать таких людей, как один из тех ранних иезуитов, его коммунизм охватил бы весь мир.

Хотя с самого начала это движение было глобальным, именно в Латинской Америке странный союз между иезуитами и марксистами приобрел свой первый практический импульс. Именно там эта новая иезуитская миссия, повлекшая за собой не что иное, как трансформацию социально-политического облика Запада, впервые запутала жизни гораздо глубже, чем предполагали Макговерн и подобные ему теоретики. Вскоре десятки иезуитов начали работать со страстью и рвением, которые всегда были столь типичны для них, для успеха сандинокоммунистов в Никарагуа; а когда сандинисты пришли к власти, те же самые иезуиты заняли важные посты в центральном правительстве и привлекли к себе других на различных региональных уровнях. Тем временем в других странах Центральной Америки иезуиты не только участвовали в партизанской подготовке марксистских кадров, но и сами становились партизанами. Вдохновленные идеализмом, который они видели в Теологии Освобождения, и воодушевленные независимостью, присущей новой идее Церкви как группы автономных общин, иезуиты обнаружили, что все дозволено — даже поощряется — до тех пор, пока это способствует концепции новая «народная Церковь».

Такие люди были мечтой и идеалом истинных Теологов Освобождения. Ибо они были борцами, кадрами, которые перевели Теологию Освобождения от теории к тому, что они называли «праксисом» (лат. praxis — дело, способ, употребление) — осуществлению народной революции ради экономического и политического освобождения. Теологи Освобождения настаивали на том, что из этого «праксиса» «снизу, из среды народа» придет вся истинная теология, которая заменит старую теологию, когда-то самодержавно навязанную «сверху» иерархией Римской Церкви.