… Абсолютное никогда не мыслится, не опознается, не существует в отвлеченной абсолютности своей, лишь как ледяная ночь небытия, — такое Абсолютное подлинно есть non-sens абстракции. Даже и абстрагирующая мысль должна иметь нечто, от чего могла бы отразиться и через то получить содержание, и никогда Трансцендентное не остается лишь в трансцендентности своей, но имеет для себя trans, за которым укрывается, но которым и определяется. Иначе говоря, само Абсолютное относительно в абсолютности своей, как и Трансцендентное имманентно в трансцендентности своей, если только оно подлинно существует и имеет значимость (gilt), если оно не обращается в нуль для мысли и бытия, в пустоту для того, как и другого. Даже Не апофатического богословия необходимо связано с неким Да катафатического, есть его диалектический момент, означающий мистическое восприятие реальности [О соотношении апофатики и катафатики см. «Свет Невечерний»]. Абсолютность Абсолютного — в отношении к относительному, как и трансцендентность Трансцендентного в отношении к имманентному, означает лишь, что между ними не существует равенства и адекватности. Абсолютное и Трансцендентное глубже, содержательнее относительного и имманентного и поэтому есть для него источник. Абсолютное и Трансцендентное есть Тайна, для которой относительное и имманентное является откровением, а в отношении к нему самому — самооткровением. Категория тайны и откровения вообще имеет гораздо более общее и принципиальное значение, нежели категория причины и следствия.

… тройственность Абсолютного Субъекта, или триипостасность, логически предшествует определениям отдельных ипостасей в их конкретном соотношении, как Отца, Сына и Святого Духа. Эта триипостасность есть первоначальная данность, которая осуществляется, конкретизируется во Святой Троице. … триипостасность коренится в самой природе абсолютного субъекта и потому вовсе не нуждается в конкретном обосновании. Догмат о Святой Троице гласит, что единый Бог существует в трех ипостасях, имеющих нераздельное единое существо, причем все они равночестны, и каждая из них есть единый истинный Бог, и Пресвятая Троица есть единый истинный Бог …

Каким условиям отвечает Субъект Абсолютный, в силу которых Он может, действительно, являться началом и основанием для субъектов относительных? Он должен в Себе самом заключать те условия, которые субъект относительный имеет вне себя и как бы за своими пределами. Я не существует без ты и он; оно раскрывается лишь в мы и вы. Оно соборно в своем сознании, будучи единоличным в существовании. Поэтому оно нуждается необходимо в выходе из себя и ищет своего обоснования за пределами себя. Но эта несамодовлеемость именно и делает его относительным. В Абсолютном Субъекте должна быть преодолена эта несамодовлеемость и эта относительность. Он сам должен быть всем, потребным для своего существования. Абсолютное Я должно быть в себе и для себя и Абсолютным Ты, и Абсолютным Он, оно должно быть в себе и для себя абсолютным Мы и Вы. … Откровение учит об Абсолютном Субъекте как Триипостасном Боге, и это учение есть именно то самое; что отвечает постулатам, раскрывающимся в нашем самосознании я. Учение о св. Троице, превышающее границы ведомого нам и постигаемого разумом бытия, вполне отвечает на эти постулаты личного самосознания. Абсолютный Субъект есть Триипостасный Субъект, единый и множественный в триипостасности своей, осуществляющий личное самосознание в недрах божественной жизни Единого Субъекта во всех его образах. Единство, как Троица и Троица, как Единство, триединство Божественного Духа есть ответ на все постулаты и исход из всех апорий.

Абсолютный субъект, соборное, триипостасное я, уже есть в себе самом некое абсолютное соотношение в абсолютном. Оно не может не быть триипостасно, прежде и помимо всяких признаков. И оно имеет некое самобытие, даже и отвлекаясь от этих признаков (само собою разумеется, это отвлечение может быть произведено только в мысли επινοία). Отец, и Сын, и Дух Святый, помимо отцовства, сыновства и священия, суть три совершенно равнозначные и подобные Я, подлинные ипостасные лики единого триипостасного абсолютного субъекта, из которых каждое говорит о Себе: Я, и о другом: Ты, и Мы. И это Я, как таковое, даже не зависит от ипостасного образа бытия, самая ὔπαρξις не зависит от τρόπос τῆς ὑπάpξεως, она логически и онтологически (конечно не хронологически) предшествует ему. И сами по себе признаки не обусловливают ипостасей, но лишь выражают их конкретное взаимоотношение в единстве триипостасного бытия. Если мы будем брать их в чистой ипостасности, то между ними не окажется никакого ипостасного различия, каждая ипостась в ипостасности своей равнозначна, есть я для себя, ты и он для других ипостасей, и мы вместе с ними, а чрез это триединство каждая ипостась в отдельности, как и три ипостаси в единстве, есть ипостасный лик Абсолютного Субъекта. В этом смысле можно выразить тринитарную аксиому: все ипостаси равноипостасны и безразличны в этой равноипостасности своей, и ипостасные признаки при этом ипостасном самоопределении не играют решающей роли. Три солнца, соединяющиеся во едином солнце: каждое солнце есть такое же солнце, как и другое, не существует в отдельности от других и однако выражает собой триипостасное солнце.

Абсолютный Дух есть триипостасный, имеющий единую сущность. Божественное ипостасное Я в каждой из ипостасей и в их триипостасном единстве должно быть понято в абсолютности своей, в самополагании, а не в относительности возникновения. Субъект (и субъекты) взаимоотношения существуют первее этого взаимоотношения, оно полагается ими, а не наоборот. И без этой изначальной наличности ипостасей они не могут возникнуть ни в каком взаимоотношении…

Ипостаси существуют не потому, что имеются ипостасные свойства, но эти свойства появляются, как выражение бытия самосущих ипостасей. Другими словами, не существует некоего надъипостасного или же безъипостасного бытия, в котором возникают ипостаси вместе с различительными свойствами, причем они якобы суть эти самые свойства или отношения, как это прямо учит схоластическое богословие. Учение о св. Троице должно исходить из факта триипостасности, как соборности я в абсолютном самодовлеющем субъекте, а не выводить ипостаси из признаков или внутрибожественных отношений, как на этот путь вступило и восточное богословие в лице каппадокийцев и западное в лице блаж. Августина, за которым следует схоластика. Абсолютный субъект, соборное, триипостасное я, уже есть в себе самом некое абсолютное соотношение в абсолютном. Оно не может не быть триипостасно, прежде и помимо всяких признаков.

… ипостась Отца есть открывающаяся, а Сына и Духа Св. — открывающие. Ипостаси связаны между собою не отношениями происхождения, как учит господствующая доктрина, но взаимооткровения. Во взаимоотношении ипостасей также должен быть выдержан тройственный, а не двойственный его характер, ибо в последнем случае Троица рассеклась бы на две двоицы. В этом смысле разъясняются и «таксис» или порядок ипостасей во Св. Троице.

Отчая ипостась, как трансцендентная в самой Св. Троице, а потому и в творении, однако имманентно открывается в открывающих ипостасях. И эта идея трансцендентно-имманентного Начала дает единственно возможный выход из философской апории, — соотношения трансцендентного и имманентного. Отец, открываясь чрез диаду Сына и Духа, тем самым являет Себя в Софии и в этом смысле самооткровение Отца и Он сам есть София (хотя и не наоборот). Отец сущий в Софии предвечной, является Отцом и в Софии тварной, для человека, усыновленного Богу чрез боговоплощение Логоса от Духа усыновления. Образ Отца начертан на небесах и на земле, в вечности и в творении. При этом обращает на себя внимание тот факт, что Отец в Слове Божием преимущественно и даже почти исключительно именуется Богом и есть в этом смысле Бог (ho theos, auto theos) по преимуществу. Таков Он и во Св. Троице, в предвечном Человечестве, — Божественной Софии, таков Он и в земном человечестве, Софии тварной, — Богочеловечестве. Отец открывается в Богочеловечестве Сына и Духа Св., Он есть в этом смысле и сам — Богочеловечество. И Ему, небесному Богу и Отцу, молится небо и земля: Отче наш, иже еси на небеси! Авва Отче!

Если тройственна ипостась Божества, если Его триипостасность есть лишь обнаружение соборной природы Я, осуществление абсолютного, самодовлеющего и самозамкнутого Субъекта, то все взаимоотношения ипостасей должны быть понимаемы не как парные, двойственные соотношения, но как тройственные взаимоотношения. В троичном Божестве все тройственно. Каждая ипостась, существуя сама в себе и сама для себя безотносительным абсолютным образом, существует вместе с тем и в отношении к двум другим, — неким абсолютным соотношением, отвечающим природе соборного Я, Абсолютного Субъекта. Лишь на основе этого абсолютного отношения, коренящегося в бытии Личности как таковой, возникают еще и относительные взаимоотношения, принадлежащие конкретной жизни единосущного Божества, где три ипостаси суть не просто: Я-Я-Я, в равномощности, равнозначности и безразличии, но и конкретно: Отец, Сын, Дух Святой. И каждое из этих конкретных определений установляет внутритроичные взаимоотношения.

… Победой православия, омоусианства, веры в триипостасного Бога, над учением, о монадной единоипостасности Божества изменяется вся постановка вопроса об отношении Бога к миру. О триипостасном Боге нельзя уже сказать того, что неизбежно приходится сказать об единоипостасной монаде, которая нуждается в мире: жизнь триипостасного Божества, как Любовь, как предвечная взаимность и самооткровение, абсолютно самодовлеюща и завершена, она ни в ком и ни в чем и не нуждается и не может иметь никакого восполнения. Триипостасный Бог живет в Себе, т.е. во Св. Троице, и эта Жизнь есть предвечно осуществляемая Полнота. Посему мир не нужен для Самого Бога, и он не силен придать никакого восполнения в Полноту. Мир всецело есть создание щедротной и щедродательной любви Божией, любви дающей и ничего не приемлющей. Бог нужен для мира, как его основание и цель, но не наоборот. Триипостасностью преодолевается уединенность Абсолютного субъекта, то его одиночество, ради победы над которым моноипостасный Бог, якобы, вынужден творить мир. Триипостасный Бог един в триединстве Своем, но не одинок…