Он до конца, и в жизни, и в смерти Своей, победил тварную немощь Своего человеческого естества и принес его в жертву послушания воле Отчей. Т. о., Своим первосвященническим служением, жертвенностью Своей жизни, Христос приобрел, заслужил бессмертие. И, однако, оно все же долженствовало быть Ему дано. Бессмертие, даруемое человеку не в смертном, но в бессмертном, духовном, теле, может явиться лишь актом взаимодействия, синергизма Бога и человека. Бог дает человеку бессмертную жизнь, когда человек становится способным и достойным ее принять, но таковым он является только в Богочеловеке.

…Христос приносит Богу-Отцу Духом Святым Самого Себя, … Это жертвоприношение выражается в послушании, чрез испытание немощей и искушений и, наконец, чрез излияние Крови Христовой в крестной смерти Его, причем Он есть не только жертва, Агнец закланный, но и Жрец в том смысле, что жертвоприношение есть Его вольный подвиг. Он сам приносит Отцу в жертву Самого Себя. Он совершает однако это жертвоприношение не Своей собственной волею, но по воле Отца, которой Он подклоняет до конца Свою собственную, Сыновнюю, Богочеловеческую волю, Он делает волю Отца Своею собственной волей. Таким образом, Первосвященнику свойственна не только судьба стать жертвою, но и воля к этой судьбе. Мы имеем здесь не только наличие жертвы, но и жертвенность, не только факт жертвы, но жертвоприношение.

…подвиг искупления, как жертва любви, имеет в Богочеловеке две стороны: жертвенная любовь Бога, истощавающагося в Своем Божестве и как бы сокрывающегося для Себя, «в зраке раба», и жертвенная любовь Человека, вземлющего — при безусловной личной безгреховности — грех всего мира: принятие любовью тяготы греха Им не совершенного, Ему чуждого, — любовь Богочеловека к падшему со-человеку. В искупительном подвиге человечество Его становится тем, что само оно не есть, безгреховно-греховным: крестная любовь, символизируемая в пересечении двух перпендикулярных линий.

…в кенозисе Своем Сын уже не живет в единении с Отцом, как и Отец с Сыном, ибо Отец послал Сына на землю, и Сын послан Отцом на Крест, «любовь Отца распинающая и любовь Сына распинаемая» (по смелому слову митроп. Филарета), и в таком смысле это есть Их общее со-распятие. Но в человеческом распятии Сына и божественном со-распятии Отца, со-распинается и сама любовь, ипостасная Любовь Отца и Сына, Дух Св., радость любви, Его со Отцом соединяющий (как и сказано: «Духом Святым Христос принес Себя непорочного Богу» (Евр.9:14). Эта радость гаснет в ночи Гефсиманского сада и в сгустившейся тьме девятого часа. Дух Святой, всегда почивающий на Сыне, Его также как бы оставляет. Ипостасная любовь Отца и Сына со-приносится в жертву за грех мира, и тем соучаствует в крестном истощании, она становится как бы бездейственной в ночи мира.

Было бы … односторонне и неверно не включать в искупительную жертву и самой Гефсиманской ночи, в которой совершалось вольное приятие крестной муки, … которая с Голгофским днем составляет единое и неразрывное целое.

…Бог говорит творению: ты создано моими руками, ты Мое дело, без Моего произволения тебя не существовало бы, и Я беру на Себя твою вину, как твой Виновник. Я прощаю тебя, возвращаю тебе славу твою, ибо на Себя беру твой грех, его Своим страданием искупаю. О глубина и богатство любви Божией! Бог сам принимает на Себя поднявшийся из до-тварного небытия грех мира, искупая его соответственным страданием Богочеловека. И с Сыном Божиим, по нераздельности Своей, страждет от этого греха вся Св. Троица: Отец — как Праведный Судия, судящий Своего Сына, a в Нем и Себя самого, как Творца мира; Сын, как Судимый и Терпящий осуждение, и Дух Святой, как жертвоприносящая и страждущая Любовь Божия, жертва Любви ради любви, — любви Божией к миру. А все это и есть Гефсиманская чаша. Она принимается в Гефсиманскую ночь, но она продолжает испиваться и на Голгофе…

…вольно неся на Себе немощь природного мира и человеческого естества, Иисус не был подвластен болезням и угрозе смерти, оставаясь чуждым смертности в Своей человечности.

Эта смертность могла быть лишь вольно принята или допущена в человеческое естество Спасителя, …

…эти страдания и смерть Христовы, будучи не природными, но вольно принятыми, могли явиться только насильственными: это не были болезни с естественной смертью, как их последствием, но мучения, истязания и убийство («поругание, биение и распятие» Мф.20:18), как заклание жертвенного агнца. …

…эта смерть есть увенчание всего искупительного подвига, его конец и начало новой жизни. Чаша Гефсиманская есть и чаша смертная, в погребательное крещение к новой жизни: «мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились» (Рим.6:3 и далее: 4-10). … Смерть и страсти Христовы неподобны никакой человеческой смерти, ибо это есть смерть вольная, противоестественная, принятая вместе с смертью духовной за грех мира. Она не есть внешнее только событие или злая случайность, которой могло бы и не быть, или просто неудача отдельного человека, — нет, это есть самое существо, содержание, сила жертвенной жизни Богочеловека, жертвоприношение Любви.

Смерть Христова была истинною столь же, сколько и Его человечество: Евр.2:14-15 («как дети причастны плоти и крови, так и Он также воспринял оныя, дабы смертью лишить имеющего силу смерти, т.е. диавола»). Эта человеческая смерть не могла, конечно, коснуться Божеского естества самого Начальника жизни, ибо Бог не может умереть. Однако Он может «смирить Себя, быв послушным даже до смерти и смерти крестной» (Фил.2:8). Смерть Богочеловека поэтому должна быть понята в Божественной стороны как предельный акт кенозиса Божества, принятый вместе с вочеловечением. … Бог, умалившийся до тварной человеческой жизни, опустошает Себя даже до смерти, чрез нее входит в субботний покой (Евр.4:3-4,9-11).

Божественная смерть есть вольная, как акт «послушания» и кенозиса, как умирание в самоистощании или самоограничении. Она есть акт богочеловеческой жизни, которая вмещает в себя и тварную смерть. Она принадлежит к вочеловечению, поскольку жизнь человеческая смертна.

Эта смерть не была для Него неодолимой и неотвратимой как для всякого человека, — Он имел власть сам отдать Свою жизнь вольным подвигом любви и послушания, и оттого она является жертвенною, искупительною, ибо Он сам «предал душу Свою на смерть» (Ис.53:12). По Божеству смерть Богочеловека была вольною в силу решения не защищаться от нее Божественной силою, но попустить ее и претерпеть. По человечеству же Его она была смертью насильственной, и только такою и могла она быть. …Его жизнь не была смертной в себе самой, а потому и не подлежала смерти естественной. Однако, живя единой жизнью со смертным человечеством, в смертном мире, Иисус не был защищен от смерти насильственной, если бы только Он сам не захотел от нее божественно защититься, — хотя бы «двенадцатью легионами ангелов» (Мф.26:53), чего, однако также не было, да и не могло быть.