Куда же идти России, по Фурсову

Андрей Фурсов начинает с парадоксального утверждения: «То, что в североатлантическом ядре капсистемы есть прогресс, у нас — регресс» (см. здесь, 2013-01-12).

Положение России сейчас аналогично ситуации конца XIX — начала XX века, разрешившейся революцией 1917 года, но в существенно худших обстоятельствах. Россия находится перед дилеммой великого передела: либо национальный, либо криминально-плутократический варианты развития.

Какие следует выделить регулярности в истории России и в ее взаимодействии с Западом, с капиталистической системой? В русской истории последних столетий Андрей Фурсов выделяет чередующиеся типы/фазы развития: (1) Самостоятельная мир-система (1450 — 1850 годы), (2) Зависимый элемент мировой системы капитализма (1860 — 1920-е годы), (3) Самостоятельная мировая система социализма (системного антикапитализма) (1930 — 1980-е годы), (4) Зависимый элемент глобальной системы (1990-е – по настоящее время).

Судьбоносные повороты и моменты в русской истории происходили именно тогда, когда проедалась вещественная субстанция, истощалось наследие (прежде всего материальное) предыдущей эпохи и вставал вопрос: за чей счет будет произведен рывок в будущее, в чьих интересах — общенациональных или узкоклассовых? Вслед за этим возникала задача большого передела с ленинским вопросом «кто кого» — Дилемма Великого Передела. Таких моментов было два — в 1560-е и в 1920-е годы.

Первый случай — когда было проедено наследие удельно-ордынской Руси (прежде всего исчерпан земельный фонд для раздачи поместий), власть посредством опричнины создала самодержавие — новую, центрально («государственно») ориентированную форму власти, ограничивавшую аппетиты тогдашних «олигархов» из нескольких десятков кланов Рюриковичей и Гедиминовичей.

Второй случай — ликвидация группой Иосифа Сталина уродливой рыночно-административной системы нэпа (треугольника «комначальник — руководитель треста — нэпман в качестве барыги») в конце 1920-х годов, когда стало ясно, что дореволюционное наследие проедено и впереди — олигархизация коммунистической власти на коррупционной основе, сырьевая ориентация экономики, финансовая и политическая зависимость от Запада. То есть весь набор постсоветских «прелестей».

Сегодня Россия в третий раз подходит к судьбоносной для себя Дилемме Великого Передела. К середине 2010-х годов будет проедено советское наследие (аккурат к столетию Октября). Мы оказываемся у третьей развилки нашей истории. Выбор невелик: либо национальный, либо криминально-плутократический (с распадом страны, криминально-клановыми войнами, неохазариями и неоордами, установлением полного внешнего управления) варианты развития.

Иными словами, дальнейшее развитие РФ может пойти одним из двух путей:

   1) либо центральная власть будет решать общесистемные проблемы за счет экспроприации и депривации населения, что чревато взрывом и распадом страны,

   2) либо за счет экспроприации огромного паразитического слоя коррумпированных чиновников и плутократов. Это, в свою очередь, чревато внутриэлитной войной с подключением к ней криминала и этнократий внутри страны и внешних сил.

По мнению Андрея Фурсова, Россия в качестве элемента мировой системы нежизнеспособна. Логика русской истории не исчерпывается внутренними регулярностями. Есть регулярности, обусловленные еще двумя факторами. Во-первых, взаимодействием России и Запада, а точнее, волн русской истории, истории русских систем с циклами/волнами капиталистической системы. Во-вторых, функционированием России в качестве элемента глобальной системы.

В истории капиталистической системы было три цикла накопления капитала — голландский, британский и американский. И, соответственно, три гегемонии — Нидерландов, Великобритании и США. Удивительным образом им соответствуют три цикла накопления власти (главной субстанции русской истории, играющей в ней роль, аналогичную роли капитала в истории Запада) в России — московский, петербургский и советский. Окончание одного цикла на Западе и начало другого сопровождались мировыми войнами за гегемонию. В этих войнах именно Россия — начиная с наполеоновских войн (последний раунд британско-французской мировой войны) и заканчивая Второй мировой (внешне — англосаксонско-германская война за мировую гегемонию, скрытой сутью которой было американо-британское соперничество; при этом СССР бился вместе с англосаксами против немцев, а во внутрианглосаксонской борьбе действовал с США против Великобритании) — играла решающую роль в определении победителя.

Что касается логики взаимодействия России с крупными геоэкономическими целостностями, то здесь картина следующая. С середины XV века (ослабление хватки Орды) до середины XIX века (Крымская война) Россия была особой, отдельной от других мир-системой. В «длинные 50-е» XIX века европейская мир-система превратилась в мировую систему — единственную. На момент начала этого превращения сохранялись еще две мир-системы — русская и китайская. Совпадение по времени Крымской и Второй «опиумной» войн не случайно: цель — уничтожить существовавшие на тот момент целостности как мир-системы. Англо-французским агрессорам — западному ядру мировой системы — не удалось загнать Россию в границы начала XVII века и превратить Китай в колонию, однако мир-системами Россия и Китай быть перестали и начали превращаться в элементы мировой системы: Цинская империя — в полуколониальный, а Россия — в финансово-зависимый при сохранении великодержавного европейского статуса.

В этом и заключалось противоречие той модели развития России, которая, фиксируя способ включенности России в мировую систему, просуществовала с 1860 — 1870-х до рубежа 1920 — 1930-х годов. Условно я называю ее «моделью Александра II», а также моделью «белой», или «трехцветной» империи. Именно в его царствование был заложен ее фундамент, именно из-за его политики в 1860 — 1870-е годы она стала необратимой (при сохранении самодержавного строя), и если Александр III пытался, иногда не без успеха, затормозить ее действие, то при Николае II инерция взяла свое, и она реализовалась полностью, приведя к революциям 1905 и 1917 годов, к войне на стороне Антанты, к крушению самодержавия и самой «модели Александра II». И это тоже не случайно.

Объективно указанная модель предполагала нарастающее проникновение иностранного капитала, занятие им важнейших позиций внутри страны, усиление финансовой зависимости страны и ее хозяйства от западного капитала и как следствие — ослабление внешнеполитических позиций и даже ограничение суверенитета, международной субъектности. Я уже не говорю о формировании западоподобных господствующих групп с соответствующим образом жизни и об обнищании широких масс. Налицо были также рост социально-экономической поляризации, нарастание социальной напряженности и политической нестабильности. Результат — революция, распад страны, гражданская война. Руками большевиков русская история подписала приговор «модели Александра II», «модели белой империи», сутью которой была, помимо прочего, утрата имперскости.

По мнению Андрея Фурсова, Россия является антисистемой для Запада. Россия представляет другую (а точнее, альтернативную) модель развития в мире. Эта модель, которую условно можно назвать «сталинской» или моделью «красной империи», возможна только на основе технико-экономической и финансовой независимости от капиталистического мира. А, следовательно, на основе мощного военно-промышленного комплекса (ВПК), значительной автаркии по отношению к внешнему миру, мобилизационной экономики, высокой степени контроля центральной власти над верхами (вплоть до сферы потребления) и населением в целом. Результатом реализации этой модели было — восстановление великодержавного статуса России в виде СССР, биполярный (ялтинский) мир, второе место СССР в мировой экономике, прогресс в науке, технике и структурах повседневности.

Со второй половины 1950-х годов началась эрозия этой системы. Изменение типа ее отношений с мировой капсистемой стало интегральным элементом такой эрозии. Советская номенклатура решила интегрировать СССР в мировой рынок. Отчасти это было связано со стремлением включиться в западную систему потребления, отчасти с тем, что благодаря экономическим успехам 1950-х годов советская верхушка приобрела уверенность в том, что сможет победить Запад на его поле — на мировом рынке, действующем по законам капитализма.

С середины 1950-х годов СССР резко активизировал продажу нефти. Сначала — по политическим причинам (удар Хрущева по «реакционным арабским режимам» по совету Насера), однако довольно скоро главную роль стали играть экономические интересы определенных сегментов номенклатуры, тем более что технико-экономический прогресс СССР в мирном секторе стал замедляться и СССР стал предлагать на мировом рынке главным образом сырье — нефть и газ.

В результате страна стала постепенно превращаться в сырьевой придаток Запада, усиливалась финансовая зависимость от него. То есть СССР «выруливал» к «модели Александра II», что объективно противоречило и состоянию антисистемы, и великодержавному статусу. В реальной истории это противоречие разрешилось крушением советского коммунизма, уничтожением СССР и возвращением русского мира на новом витке истории к «модели Александра II».

На рубеже 1970 — 1980-х годов, с началом неолиберальной контрреволюции, на Западе стартовал процесс реальной глобализации. Необходимыми условиями ее дальнейшего развития, а также решения ряда опасных для капсистемы проблем стали ликвидация системного антикапитализма, разрушение СССР и устранение русского очага мирового развития. РФ как самый крупный осколок СССР оказалась элементом возникшей (в том числе и на костях СССР) глобальной системы, причем элементом финансово-зависимым, специализирующимся на поставках сырья, а, следовательно, имеющим ограниченный суверенитет.

Таким образом, на рубеже ХХ — XXI веков Россия воспроизвела «модель Александра II» эпохи «водораздела» (1870 — 1920-е годы), только в более жесткой форме и в значительно менее благоприятных геополитических условиях для сохранения великодержавного статуса. Эпоха «водораздела» была борьбой за гегемонию в капсистеме, эпохой противостояния двух державных блоков. Запад не был един, и это создавало пространство для маневра Александру III, Николаю II, а позднее — Сталину. На рубеже ХХ — XXI веков Запад выступает единым блоком во главе с США — единственной сверхдержавой.

Иными словами, перед Россией, как и на рубеже XIX — XX веков, та же дилемма: либо отказ от сырьевой ориентации, обретение полного суверенитета и восстановление великодержавного статуса путем того, что Меньшиков назвал «сменой энергий», либо углубление сырьевой специализации, усиление финансово-политической зависимости, утрата суверенитета и раздел страны «хищниками» и «чужими». Отложить на небольшое время разрешение дилеммы позволяет наличие двух факторов — ядерного оружия и сохраняющегося советского человеческого материала.

Рассуждая о будущем России, следует учесть ее политическую особенность, ее византийское наследство. Во-первых, русская история создавалась и творилась в крайне неблагоприятных природно-климатических и исторических условиях. Русские люди осваивали и обживали ту зону, которую часто называют «евразийским неудобьем». К тому же Россия была открыта и с востока, точнее, с юго-востока, и с запада отбивала удары со всех сторон. Во-вторых, для освоения этой территории понадобилась совершенно особая социальная и, что еще важнее, особая властная организация. Державообразующий элемент – русский народ – создал такую власть, которая не имеет аналогов ни на Востоке, ни на Западе. Это – принципиально неограниченная власть. Неважно, как она называется: самодержавие или коммунистический порядок – но это единственная в истории власть, которая не ограничена ни ритуалом и религией, как это имеет место быть на Востоке, ни законом и иными субъектами, как это имеет место быть на Западе. Это власть, которая является субъектом сама по себе, то есть автосубъектом. И этот субъект стремится, чтобы других властных субъектов не было.