1. Его духовность

‹…›

Казалось, что Франсишку вовсе не брат Жасинты, он не был похож на нее ни чертами лица, ни благочестивым характером. В нем не было ни ее своенравности, ни ее живости. Наоборот, он был мирным и мягким.

‹…›

Честно признаюсь, я сама его не особенно ценила, так как была чрезвычайно живым ребенком, и его спокойствие действовало мне на нервы. Иногда я хватала его за руку и принуждала сесть на камень или землю, и требовала чтобы он сидел спокойно и был мне послушен, как будто я была огромным авторитетом. Но потом мне становилось его жаль, я звала его и брала за руку. Он подходил сейчас же с таким ровным настроением, как будто ничего не случилось.

‹…›

3. Его участие при Явлениях Ангела

При Явлении Ангела он пал на землю, также как я и его сестра, руководимый сверхъестественной силой. Молитву же он выучил позднее, услышав как мы ее повторяли, так как, по его словам, от Ангела он ничего не услышал.

‹…›

Тогда я ему рассказала все, что сказал Ангел, появившись в первый и второй раз, но Франсишку, видимо, не понял значение слов и поэтому спросил:

— Кто это — Всевышний? Что значит: Сердца Иисуса и Девы Марии услышат Ваши просьбы?

‹…›

Через несколько дней [после третьего Явления Ангела], Франсишку, придя в себя, спросил:

— Ангел причастил тебя, а что это Он дал мне и Жасинте?

— Это тоже было Святое Причастие, — ответила неописуемо счастливая Жасинта. — Ты разве не видел, что из Облатки капала Кровь?

— Я чувствовал, что Бог во мне, но не понял — как.

‹…›

4. Впечатление от первого Явления

‹…›

Сразу после этого мы рассказали Франсишку все, что нам сказала Богоматерь. Он был счастлив и высказал свою радость по поводу обещания, что он попадет на Небо. Он сложил руки на груди и воскликнул:

— О, Возлюбленная Богородица! Я буду читать Розарий сколько Тебе угодно!

С этого времени он обычно уединялся, как будто бы на прогулку. Если его окликали и спрашивали, что он делает, он поднимал руки и показывал четки.

‹…›

Однажды он сказал мне:

— Я очень обрадовался, когда увидел Ангела. Еще больше я был рад, когда увидел Богородицу. Но прекраснее всех, я думаю, Спаситель, в том свете, который зажгла в наших сердцах Богородица. Я так люблю Бога! Но Он опечален из-за множества грехов. Мы должны больше никогда не грешить!

‹…›

Иногда он говорил:

— Богородица нам сказала, что мы должны много страдать! Я этого не боюсь. Я все перетерплю, что Она захочет! Я только хочу попасть на Небо.

Когда я однажды выразила свою печаль по поводу преследования, которое поднималось в семье и ее окружении против меня, то Франсишку, желая меня подбодрить, сказал:

— Не обращай внимания! Не предсказала ли Богородица, что мы будем много страдать, чтобы перед Господом и Непорочной Девой Марией искупить грехи, которые Их оскорбляют. Они так скорбят! Если мы сможем утешить их нашими страданиями — нужно радоваться.

‹…›

5. Впечатления от второго Явления

‹…›

… позже он спросил:

— Почему мы видели, что Богородица держит Сердце в руках, а Ее ладони излучают в мир Сияние, которое есть Бог?

‹…›

6. Франсишку поддерживает в Лусии мужество

‹…›

Когда он увидел меня беспомощною и полную сомнений, он заплакал и сказал:

— Как ты только можешь подумать, что это был дьявол? Разве ты не видела Богородицу и Господа в Сиянии? Как мы можем пойти без тебя, если говорить с Нею должна ты?

‹…›

— Это очень печально. Почему ты стала теперь так думать? Неужели ты не замечаешь, что это не может быть дьявол? Бог и так уже опечален многими грехами, и если ты не придешь, Он опечалится еще больше. Давай, пойдем!

‹…›

7. Впечатления от третьего Явления

‹…›

— Мы горели в Свете, который и есть Бог, и мы не сгорели. Каков Бог, не расскажешь словами! Да, этого никто никогда не сможет выразить! Но до чего жаль, что Он так печален! Если бы я мог Его утешить!

Однажды меня спросили, велела ли нам Богородица молиться за грешников. Я ответила отрицательно. Пока люди расспрашивали Жасинту, он отозвал меня при первой возможности в сторону и сказал:

— А вот теперь ты солгала! Как ты только смогла сказать, что Богородица не поручила нам молиться за грешников? Разве Она нам не поручала за них молиться?

— За грешников — нет! Она хотела, чтобы молились за мир и окончание войны. За грешников же мы должны приносить жертвы.

— Ах, да, точно! А я-то уж думал, что ты солгала.

8. Поведение Франсишку в Ореме

‹…›

Когда Жасинта в тюрьме плакала от тоски по дому, матери и семье, он пробовал ее приободрить:

— Если мы больше не увидим маму, не переживай! Мы пожертвуем это за обращение грешников. Самое страшное будет, если Богородица нам больше не явится. Это мне тяжелее всего! Но даже это я пожертвую за грешников.

‹…›

9. Франсишку во время последних Явлений

Когда я после 13 сентября сказала, что в октябре нам явится Господь, он выказал огромную радость:

— О, вот это здорово! До этого мы Его видели только два раза, а я Его так люблю! [Он имеет в виду Явления в июне и июле. Они видели Господа в таинственном свете Богоматери.]

‹…›

После 13 октября он сказал:

— Я так радовался, что увижу Спасителя, но я бы хотел увидеть Его лучше в том свете, в котором мы стояли. Скоро Господь возьмет меня к Себе и я буду все время на Него смотреть.

‹…›

— Почему ты не сказал нам, что мы должны с тобой помолиться? — спрашивала я его иногда.

— Потому, что мне приятнее молиться одному.

‹…›

12. Любовь Франсишку к одиночеству и молитве

Франсишку был очень немногословен. Чтобы сотворить молитву и принести жертвы, он часто прятался от нас с Жасинтой. Нередко мы находили его прячущимся за стеной или кустом. Там он коленопреклоненно молился или «размышлял», говоря: “Господь опечален из-за множества грехов”.

Когда я его спрашивала:

— Франсишку, почему ты не позовешь меня и Жасинту, чтобы мы с тобой помолились?

Он отвечал:

— Я больше люблю молиться один, чтобы подумать и утешить Господа, Который так печален!

Однажды я спросила его:

— Франсишку, что ты больше любишь делать? Утешать Спасителя или обращать грешников, чтобы больше ни одна душа не попала в ад?

— Я больше люблю утешать Спасителя. Разве ты не заметила, как была печальна Богородица в последний месяц, когда говорила, что люди не должны больше оскорблять Господа, Который и так уже очень оскорблен? Я хотел бы утешить Спасителя и потом обратить грешников, чтобы они Его больше не оскорбляли.

Когда я пошла в школу, иногда он говорил мне, когда мы приходили в Фатиму:

— Слушай, иди в школу, а я лучше останусь здесь в церкви у Сокровенного Иисуса. Мне уже бессмысленно учиться читать — я скоро попаду на Небо. Когда вернешься, позови меня.

Дарохранительница тогда стояла слева от входа в церковь. Обычно он сидел между купелью и Алтарем и там я находила его по возвращении (Святая Святых перенесли туда потому, что церковь перестраивалась).

Когда Франсишку заболел, он часто говорил, когда я по пути в школу заходила к нему:

— Слушай, пойди в церковь и передай большой привет от меня Сокровенному Иисусу. Больше всего мне причиняет боль, что я не могу быть около Сокровенного Иисуса.

Когда однажды я проходила мимо его дома. Я попрощалась с группой сопровождавших меня школьников и вошла в дом, чтобы навестить его и сестру. Когда он услышал шум, он спросил меня:

— Ходишь вместе со всеми этими?

— Да.

— Не ходи с ними. Может, научишься от них грешить. Иди после школы навестить Сокровенного Иисуса, а потом возвращайся обратно одна.

‹…›

Однажды я нашла его очень радостным.

— Чувствуешь себя лучше?

— Нет, я чувствую себя хуже. Но теперь уже недолго, и я буду на Небе. Там я утешу Спасителя и Богоматерь. Жасинта будет много молиться за грешников, за Святого Отца и за тебя. А ты останешься здесь, потому что так хочет Богородица! Исполняй все, что Она тебе скажет.

Пока Жасинта была занята мыслями обратить грешников и спасти души из ада, он думал только о том, чтобы утешить Господа и Богородицу, Которые казались ему такими печальными.

‹…›

14. Франсишку и его пернатые друзья

‹…›

Жила там одна пожилая женщина, которую мы звали тетя Мария Карейра. Сыновья посылали ее пасти овечье и козье стадо. Животные были довольно дикие и часто разбегались во все стороны. Если мы встречали эту женщину, то Франсишку первым приходил ей на помощь. Он помогал ей отвести стадо на пастбище и сгонял в кучу рассеявшихся животных. Старушка тысячу раз благодарила его и называла своим ангелом-хранителем. Если проходили больные, он говорил с сочувствием:

— Я не могу спокойно смотреть на этих людей. Мне их так жаль!

Если нас куда-нибудь звали, то он спрашивал, есть ли среди них больные.

— Я не пойду, если там есть больные. Я не могу на них смотреть, так мне их жалко. Скажите им, что я буду за них молиться!

‹…›

16. Франсишку заболевает

Во время болезни Франсишку всегда был радостным и довольным. Иногда я его спрашивала:

— Ты очень страдаешь, Франсишку?

— Изрядно, но это не беда. Я страдаю, чтобы утешить Господа. Скоро я попаду на Небо!

— Тогда не забудь попросить Богородицу взять меня тоже поскорее к Себе.

— Вот об этом я не буду Ее просить! Ты ведь точно знаешь, что Она тебя пока что не хочет взять.

За день до своей смерти он сказал мне:

— Посмотри, мне так плохо. Еще совсем недолго, и я попаду на Небо!

— Тогда смотри, не забудь молиться там за грешников, за Святого Отца, за меня и за Жасинту.

— Конечно! Я буду молиться. Но все-таки попроси, пожалуйста, лучше об этом Жасинту, так как я боюсь забыть, когда увижу Спасителя. Потому что я больше хотел утешать Его.

Однажды рано утром меня позвала его сестра Тереза:

— Иди скорей! Франсишку очень плохо, он хочет тебе что-то сказать!

Я быстро оделась и пошла к нему. Он попросил мать и сестру выйти из комнаты. Он сказал, что то, что он хочет мне сказать — тайна. Они вышли, и он сказал:

— Теперь я исповедуюсь, чтобы причаститься, и после этого умру. Я хочу, чтобы ты сказала мне, не заметила ли ты, в чем я согрешил, и чтобы ты об этом же потом спросила Жасинту.

— Несколько раз ты не слушался мать, — ответила я, — когда она говорила тебе, что ты должен остаться дома, а ты убегал ко мне или прятался.

— Это правда. Эти грехи я совершал. Теперь пойди и спроси Жасинту, не помнит ли она еще что-нибудь.

Я пошла. Жасинта немножко подумала и сказала:

— Послушай! Скажи ему, что перед тем еще, как нам явилась Богородица, он украл у отца 10 монет, чтобы купить губную гармошку у Жозе Марто из Каза-Велья. И когда мальчишки из Альжуштреля бросали камни в мальчишек из Болейрос, он тоже бросил несколько.

Когда я передала ответ сестры, он ответил:

— В этом я уже исповедался, но я сделаю это еще раз. Может быть, Господь очень расстроен, что я совершил этот грех. Но если бы я даже не умер, я все равно бы больше не стал грешить. Теперь я так раскаиваюсь.

И со сложенными руками он стал молиться:

— О, Иисусе, прости нам наши грехи, избавь нас от адского огня и приведи все души на Небо, особенно те, которые более всего нуждаются в Твоем милосердии.

— Ах, пожалуйста, попроси и ты Спасителя, чтобы Он простил мне мои грехи.

— Я это сделаю, будь спокоен. Если бы Спаситель тебя уже не простил, то Богородица не сказала бы несколько дней назад Жасинте, что скоро придет взять тебя на Небо. Теперь я пойду на Мессу и там помолюсь около Сокровенного Иисуса.

— О, попроси Его, чтобы священник принес мне Святое Причастие.

— Хорошо.

Когда я вернулась из церкви, Жасинта уже встала и сидела на его кровати. Франсишку спросил, как только увидел меня:

— Попросила ли ты Сокровенного Иисуса, чтобы священник принес мне Святое Причастие?

— Да.

— На Небе я буду за тебя молиться.

— Обещаешь? Еще несколько дней назад ты сказал мне, что не хочешь!

— Это было о том, чтобы Он поскорее тебя взял на Небо. Но если ты очень хочешь, я попрошу. А Богородица сделает так, как Она захочет.

— Да, мне хочется, чтобы ты попросил.

— Ну ладно, можешь быть в этом уверена. Я попрошу.

‹…›

17. Святая смерть

Я попрощалась с ним уже ночью.

— До свиданья, Франсишку! Если ты этой ночью попадешь на Небо, то не забудь там меня, слышишь?

— Я тебя не забуду. Будь спокойна!

И он взял мою правую руку, некоторое время сжимая, держал ее, и глядел на меня со слезами на глазах:

— Хочешь еще чего-нибудь? — спросила я его, по моему лицу бежали слезы.

— Нет! — ответил он слабым голосом.

Так как сцена становилась слишком тяжелой, моя тетя выслала меня из комнаты.

— Тогда прощай, Франсишку! До встречи на Небе! Увидимся в Раю!

И небеса приблизились к нему. Туда улетел он на следующий день в объятия своей Небесной Матери [Это случилось 4 апреля 1919 г., в 10 часов вечера].

Мою тоску невозможно описать. Она на много лет засела в моем сердце, как острый шип. Воспоминание о прошлом откликается в вечности.