Св. Григорий говорит с философами как философ, дабы «приобресть» философов к созерцанию Святой Троицы: “Единица приходит в движение от Своего богатства, двоица преодолена, ибо Божество выше материи и формы; Троица замыкается в совершенстве, ибо Она первая преодолевает состав двоицы. Таким образом Божество не пребывает ограниченным, но и не распространяется до бесконечности. Первое было бы бесславным, а второе — противоречащим порядку. Одно было бы совершенно в духе иудейства, а второе — эллинства и многобожия”⁵⁸. Здесь как бы просвечивает тайна числа «Три»: Божество не единично и не множественно; Его совершенство превыше множественности, коренящейся в двоичности (вспомним бесконечные диады гностиков и дуализм платоников), и находит Свое выражение в Троичности. Слова «находит Свое выражение» сюда, собственно, не подходят: Божеству нет необходимости выражать Свое совершенство ни Самому Себе, ни другим. Оно есть Троица, и этот факт не может быть выведен из какого-либо принципа, не может быть объяснен какой-либо «достаточной» причиной, ибо нет ни начала, ни причины, предшествующих Троице.

Τρίας (Три) — это “наименование соединяет то, что соединено по естеству, и не дозволяет, чтобы с распадением числа разрушилось неразрушимое”⁵⁹, говорит св. Григорий Богослов. Два — число разделяющее, три — число, превосходящее разделение: единое и множественное оказываются собранными и вписанными в Троицу: “Когда я называю Бога, я называю Отца, Сына и Святого Духа. Не потому, что я предполагаю, что Божество рассеяно — это значило бы вернуться к путанице ложных богов; и не потому, чтобы я считал Божество собранным воедино — это значило бы Его обеднить. Итак, я не хочу впадать в иудейство, ради божественного единодержавия, ни в эллинство, из-за множества богов”⁶⁰. Св. Григорий Богослов не пытается оправдать Троичность Лиц перед человеческим разумом; он просто указывает на недостаточность любого числа, кроме числа «Три». Однако напрашивается вопрос: приложимо ли понятие числа к Богу и не подчиняем ли мы таким образом Божество одному из внешних определений, одной из категорий, свойственных нашему мышлению, а именно категории числа три? Св. Василий Великий так отвечает на это возражение: “Мы не ведем счет, переходя от одного до множественности путем прибавления, говоря один, два, три, или первый, второй, третий, „ибо Я первый и Я последний и кроме Меня нет Бога” (Ис. 44, 6). Никогда до сего дня не говорили: „второй Бог”, но, поклоняясь Богу от Бога, исповедуя различие ипостасей, без разделения природы на множественность, мы остаемся при единоначалии”⁶¹. Иными словами, речь идет здесь не о материальном числе, которое служит для счета и ни в какой мере не приложимо к области духовной, в которой нет количественного возрастания. В частности, когда это число относится к нераздельно соединенным Божественным Ипостасям, совокупность которых («сумма», если выражаться не совсем подходящим языком) всегда равна только единице (3=1), тройственное число не является количеством, как мы это обычно понимаем: оно обозначает в Божестве неизреченный Его порядок.

---

⁵⁸ Слово 23 (О мире третье), 8: PG, t. 35, col. 1160 CD. [Русск. пер.: Творения, т. II, с. 180.] Th. de Régnon, op. cit., I, 105.
⁵⁹ Слово 23, 10: PG, t. 35, col. 1161 С. [Русск. пер.: Творения, ч. II, с. 182.]
⁶⁰ Слово 45, на св. Пасху, 4: PG, t. 36, col. 628 С. [Русск. пер.: Творения, ч. IV, с. 126.] Th. de Ré g no n, op. cit., I, 104.
⁶¹ Книга о Духе Святом, § 45: PG, t. 32, col. 149 В. [Русск. пер.: Творения, ч. Ill, с. 244.] Th. de Régnon, op. cit., I, 98.