Идея народа профанного, непосвященного не находит себе места в Библии, она в ней просто немыслима. Писание постоянно и неуклонно учит о священном и священническом характере каждого члена народа.

Первые тревожные признаки появляются уже в конце IV в. — это ядовитый плод константиновской эпохи.

Сами миряне принижают присущее им достоинство Царственного Священства и потому епископы неизбежно все больше и больше становятся средоточием священного, священнического, «посвященного». Дистанция увеличивается прогрессирующим охлаждением, оскудением лаиката, его страшным отказом от даров Духа Святого.

… Очевидно головокружительное падение этого достоинства «святых» (призванных к святости) до профанного состояния тех, кто занят лишь делами мира сего. Это крайняя профанация святыни.

Таинство миропомазания есть таинство всеобщего Священства. На возрожденного в крещении человека сходит Святой Дух, дабы сообщить ему дар дел веры. … Это посвящение всей жизни служению лаиката, служению — в основе своей церковному. …это принесение всей своей жизни в дар.

… По совершении таинства миропомазания читаются последние стихи Евангелия от Матфея: “Итак, идите, научите все народы” (Мф.28:19).

… Идея бездействующего народа очевидно противоречит святоотеческой экклезиологии: всеобщее Священство верных принимает участие в трех властях: управлении, учительстве и освящении.

… Преп. Макарий Египетский говорит: “Христианство не есть что-то посредственное, это великая тайна. Размышляй о своем собственном достоинстве… В миропомазании все становятся царями, священниками и пророками небесных тайн”.

Царственное достоинство имеет аскетическую природу; это главенство духовного над материальным, над инстинктами и космическими ритмами плоти, освобождение от всякой обусловленности, идущей от мира. Св. Икумений говорит: “Мы — цари господством над нашими страстями”, а св. Григорий Нисский утверждает: “Душа являет свою царственность в свободном обладании своими желаниями, что присуще лишь царю, ибо властвовать надо всем есть свойство царской природы”.

… Обозревая святоотеческую традицию, можно в общих чертах обрисовать некий “тип” мирянина. Это человек прежде всего молитвенный, существо литургическое: человек Sanctus`а и Трисвятого, он может кратко описать свою жизнь словами псалма: “Пою Богу моему доколе есмь”.

… Мирянин есть очевидец Воскресения Христова — таково литургическое учение и смысл богослужения Пасхальной ночи. Литургическое таинство превосходит одно воспоминание, оно “вновь представляет” событие, становится самим Пришествием.

… Мирянин — это также человек, которого вера освобождает от “великого страха XX века” — страха бомбы, рака, коммунизма, смерти; чья вера есть всегда особый способ любить мир, способ крайний — следовать за своим Господом до сошествия во ад. Очевидно, что не из богословской системы, но, быть может, единственно из глубин ада может родиться и утвердиться сияющая, радостная надежда.

… Иисус Христос в полноте дара Самого Себя явил совершенное священство. Образ всякого совершенства, Он есть единственный верховный Епископ, Он есть также единственный высший Мирянин.

Сейчас в коммунистических странах жизнь Церкви, как никогда, сведена только к богослужению, и это тяжелое обстоятельство рождает мощнейший призыв вновь собраться вокруг единого на потребу. Совсем недавно русский епископат призвал мирян, за отсутствием регулярной богослужебной жизни, самим стать храмом, продолжать литургию в своей жизни, саму жизнь сделать литургией, показать людям, не имеющим веры, литургическое лицо, улыбку… В трагических условиях крайнего подавления Церковь учит прежде всего, как молиться, как участвовать в борьбе безмолвным свидетельством, как "внимать безмолвию Слова", дабы сделать его более могущественным, чем любое скомпрометировавшее себя слово.