София есть Премудрость Божия, есть Слава Божия, есть Человечество в Боге, есть Богочеловечество, есть Тело Божие (или, что тоже, «риза» Божества), есть Божественный мир, сущий в Боге «прежде» творения. Во всем этом содержится «достаточное основание» для творения, согласно принципу: «что вверху, то внизу», — иными словами, для его софийности.

… София, или Божественный мир, есть всеорганизм идей, — всего о всем и во всем, — Целомудрие. Она имеет в себе жизнь, хотя и не для себя, ибо ипостасируется в Боге. Как нужно уразумевать этот божественный организм, или это духовное тело, которое является откровением Славы Божией? Оно есть некая живая сущность, живое, духовное, хотя и без-ипостасное существо, Божество Божие, живущее целостною, но вместе и дифференцированною, окачествованною жизнью.

Бог есть в Себе сущий, самодовлеющий, единосущная и нераздельная Троица в Единице и Единица в Троице. Это единосущие природы Божией предвечно открывается в Боге, как Божественная София, Истина в Красоте, идеально-реальная жизнь Божия, Божественный мир. Ему принадлежит нетварное сверхбытие Божественное, поскольку оно есть бытие по себе и для себя самой Божественной триипостасности. … собственная жизнь Божия, нераздельная с личным Божеством, как Его самооткровение. … Как Божество, сама София не-ипостасна (не есть «четвертая ипостась»), но она предвечно ипостасируется во Св. Троице, и никогда не существует без-ипостасно или вне-ипостасно. Она принадлежит Божественному Триипостасному Лицу, как Его жизнь и самооткровение. Она существует по себе, но не для себя, а для ипостасного Бога. Божественная София заключает в себе всю полноту божественного бытия, но она не существует в обособлении от Божественного триипостасного Лица. Божество принадлежит личному Богу.

Абсолютное как Трансцендентное и как Бог. Божество в Себе есть недоведомая тайна, недоступная никакому сознанию. Бог во свете живый неприступнем, Егоже никто не видел есть от человек ниже видети может (I Тим. 6, 16). Все, что может быть высказано о Нем, выражает лишь то, чтὸ он не есть, это есть чистое НЕ «отрицательного богословия». И однако же существует религия как вéдение Бога и Его откровение, причем оно не только открывает Бога в мире, но вместе дает ведение и о Боге самом, о тайне Пресв. Троицы, и таким образом как будто обессиливаются и падают преграды «отрицательного богословия». Бога никтоже виде нигдеже, но единородный Сын, сый в лоне Отчем, Той исповеда (Ио. 1, 18). Итак, мы имеем, с одной стороны, полную недоведомость (трансцендентность) Божества в его существе (οὐσία), но вместе с тем Абсолютное открывается, становится Богом для мира в действии Своем (ἐνέργεια).

Бог в Себе и в откровении Своем. Триипостасная жизнь Св. Троицы всеблаженна, или абсолютна, она не допускает ни усиления, ни приращения. Как же возможно ее самооткровение, которое становится доступным твари? Триипостасность не есть только любовь Трех Друг к Другу, но и любовь Бога к Себе как триипостасного субъекта к Своему самораскрытию. Моноипостасная любовь к себе есть порождение себялюбивой ограниченности и гордости, но не такова любовь к себе триипостасного субъекта, ибо она есть откровение своего как не-своего, раскрытие природы себя как другого, не гордость самоутверждающейся ограниченности, но смирение самоотвергающейся, безграничной любви. Эта любовь Божия есть не только предвечный акт жизни, но и содержание его, неразрывно соединенные между собою, и в этом соединении и заключается основание откровения Божия твари, перехода от трансцендентного к имманентному. Бог, во свете живый неприступном, есть и Бог открывающийся. Существует самооткровение Бога, Слава Божия, оно-то и становится доступно творению.

Самооткровение Божие. Отец предвечно открывается в Сыне как в сиянии славы и образе ипостаси Его (Евр. 1, 3) и в Духе Св., испытующем глубины Божии (1 Кор., 2, 10). Рождение слова из недр духа есть, с одной стороны, изречение, высказывание мысли, акт слова, но вместе с тем и рождение самой мысли в ее содержании, слово как не только акт, но и смысл, или факт (чему соответствует двойное значение слова, λόγος, слово как слово-речь и слово-смысл). В рождении Сына Отец сказует в Нем Себя, но в этом же рождении раскрывается и содержание Божественного слова, Премудрость Отца в Сыне. Отец изводит Духа Св., животворящую любовь к Сыну, объемлющую Сына и — ответно Отца. В акте вдохновения также различается творческий порыв, или акт, от его предмета, или содержания, от факта творчества. В исхождении Духа Св. от Отца к Сыну имеется поэтому не только изведение Духа из недр Отчих, но и исшествие Его как акт Божественного животворения. И то содержание, которое сказуется в Слове и осеняется (вчувствуется) Духом, принадлежит Св. Троице как Ее Слава, Откровение Отца в Сыне и Духе Св., и Пресв. Троица так же единосущна и нераздельна в Славе Своей, или в самооткровении Своем, как и в Существе Своем. Нельзя поэтому Премудрость Божию относить лишь к одной ипостаси, именно Логоса. Это будет правильно в том только смысле, что рассматриваемая в преимущественном отношении ко Второй Ипостаси, к Слову, Премудрость есть Логос, но она же, рассматриваемая в преимущественном отношении к Третьей Ипостаси, есть Царствие Духа Св., Слава Божия [Вот, напр., у Симеона Нового Богослова, Божественные гимны, 1917, стр. 132: «О круги пламени, во мне несчастном производимые Тобою и Твоей славою, под славою же я разумею и называю Духа Твоего Святаго, соестественного и равночестного (Тебе), Слове, однородного, единословного и одного единосущного Отцу Твоему и Тебе, Христе, Боже всех!».], в отношении же ко всей Св. Троице — Царство и Сила и Слава Божия.

… Св. Троица в Своем внутреннем строении включает не только раздельноличные ипостаси в их триединстве, но и их двойственные соотношения. Троичный характер Двоицы утверждается в полной мере через принцип монархии, которая утверждается в диадическом самооткровении Отца как «Начала», Божественного Подлежащего. Но Его Сказуемое или самооткровение, Божественная София, осуществляется как двуединство двух ипостасей: Отцом глаголемое Слово, на котором почивает от Отца исходящий Дух Св.. Это то двуединство, это внутрибожественное И или ΔΙᾺ, о котором спорят восточные и западные богословы, и есть Божественная София, как самооткровение единого Отца. В нем ко­ординированы личные откровения Второй и Третьей ипостасей. В недрах единосущной и нераздельной Троицы, в Ее Триединстве, могут быть различены на одной стороне Первая, как Открывающаяся ипостась, а на другой Две Другие, Двоица Сына и Духа, как предвечное ипостасное Ее самооткровение. …Божественная София именно не есть только Сын, как не есть она и только Дух Св., но двуединство Сына и Духа Св., как единое самооткровение Отца. Подлинное определение Божественной Софии устанавливается ее тожественным отношением к самооткровению Обоих, в их диадическом взаимопроникновении.

Это единое двуипостасное, диадическое откровение Отца есть, как мы знаем, Божественная София, Образ Пресв. Троицы в Ее собственных недрах, мир Божественный, Богочеловечество. Это есть самооткровение, совершаемое во Св. Троице, в обе­их Открывающих ипостасях, которыми и ипостасируется непос­редственно Божественная София. Поэтому мы и говорим о ней в известном определенном смысле: Логос есть София (хотя и не на­оборот), Дух Св. есть София (также не наоборот), наконец, диадическое единство Логоса и Духа Св. есть София (и так­же не наоборот). В этих своеобразных равенствах выражаются от­ношения ипостасирования — «ипостасей и ипостасности». Но те­перь мы приходим к установлению нового равенства: Отец есть София (но, конечно, также не наоборот). Это равенство выража­ет ту мысль, что, поскольку София есть объективное, божествен­ное самооткровение, она открывает, выражает сокровенное су­щество Отца, она есть подлинное Его сказуемое, для которого Он есть истинное Подлежащее. София, как Богочеловечество, при­надлежит Отцу, она есть Его откровение, Отец в этом смысле есть Богочеловечество, однако не явленное, сокровенное, тайное, которое в то же время становится явленным в божественном самооткровении. Богочеловечество есть явленный лик Отца. Оно есть Тайна Отца, в Нем сокровенная, но в Открывающих ипоста­сях явленная.