Жена, облеченная в солнце
  Home  
Свящ. Писание     ru     en  
       
 
 
Главная
+ Категории
+ Явления
Ла-Салетт
Фатима
Борен
Хеде
Гарабандал
Зейтун
Акита
Меллерей
Меджугорье
История
Апостасия
Коммунизм
1000 лет
Библия
Богородица
Толкования
Молитва
Розарий
Обожение
Сердце
Жертва
Церковь
Общество
Природа
Персоналии
Тексты
Статьи
Указатель
Ссылки
Литература
email
 
Булгаков. Абсолютный Субъект Категория: Обожение Булгаков. Троица

Бог. Троица. Любовь триипостасная
По работам прот. Сергия Булгакова

Самооткровение Любви

Есть, однако, общая черта, которая свойственна любви как таковой и, след., всем видам любви, это именно жертвенность в самоотречении, ибо аксиома, личной любви есть: нет любви без жертвы.

И если первая аксиома любви гласит, что нет любви без жертвы, то вторая — и высшая, ибо последняя, — состоит в том, что нет любви без радости и блаженства, и вообще нет иного блаженства, кроме любви.

У бл. Августина находим следующую схему любви: любящий — любимый — сама любовь.

Если Бог, во Св. Троице сущий, есть любовь, то Дух Св. есть Любовь любви.

Самооткровение природы, Усии-Софии, которое совершается через триипостасное самооткровение и взаимоотношение, есть вместе с тем и самооткровение Любви, ибо если Бог есть Любовь, то это значит, что Святая Троица есть триипостасная любовь. Иначе сказать, Любовь Божественная раскрывается в триипостасности.

Связь Св. Троицы есть связь любви, притом любви триипостасной, трех образов любви, которые суть «τρόποι τῆς ὑπαρξεως» трех ипостасей. Есть, однако, общая черта, которая свойственна любви как таковой и, след., всем видам любви, это именно жертвенность в самоотречении, ибо аксиома, личной любви есть: нет любви без жертвы. Но эта жертвенность трояко осуществляется в Жизни Св. Троицы [Настоящие идеи излагались уже в Агнце Божием.]. Отец и Сын взаимно самоотвергаются. Взаимоотношение Отца и Сына в его непосредственности есть трагическая сторона любви. Божественный диссонанс жертвенного страдания, без которого не может быть реальности жертвы, а без нее нет и всереальности любви. Спросят: можно ли говорить о страдании в жизни Всеблаженного, Абсолютного Бога? Ответ: нельзя говорить только о страдании как, пребывающем в жизни Божией, ибо это явно несовместимо с ее полнотой и абсолютностью и означало бы ограниченность. Однако нельзя не говорить о жертвенном страдании именно в Абсолютном Боге, как о моменте внутритроичной божественной жизни, который преодолевается и разрешается как диссонанс в гармонии. Последнюю нельзя обеднять в Божестве до скучного монотонного унисона. Сила и победность Божественной Жизни, ее полнота определяется этим преодолением. Любовь во Св. Троице нуждается в том, чтобы вседейственно, предельно, исчерпывающе любить, во взаимности жертвы — неограниченной.

Но любовь не есть только жертвенное страдание, умирание, самоотречение, она есть и радость, блаженство, торжество. И если первая аксиома любви гласит, что нет любви без жертвы, то вторая — и высшая, ибо последняя, — состоит в том, что нет любви без радости и блаженства, и вообще нет иного блаженства, кроме любви. Будучи трагична, любовь есть и преодоление трагедии, и в нем то и состоит сила любви. Она есть конкретная антиномия — жертва и обретение себя через жертву. И это блаженство любви в Св. Троице, утешение Утешителя, есть Дух Св. Во всей отеческой письменности только у бл. Августина находим мы эту схему любви: любящий — любимый — сама любовь, хотя у него и ничего не говорится о жертве и утешении как преодолении трагедии. Но он понял Третью ипостась как ипостасную Любовь, и в этом неумирающее значение его тринитарного богословия. Дух Св., как Третья ипостась, есть внутритроичное свершение жертвенной любви Отца и Сына, как радость этой жертвы, как ее блаженство, как торжествующая любовь. В этом Его значение как Утешителя, — не только в отношении к миру, но во внутритроичной жизни. Если Бог, во Св. Троице сущий, есть любовь, то Дух Св. есть Любовь любви. Он есть ипостасная Радость Отца о Сыне и Сына об Отце, есть и сама Радость Их о Нем Самом и Его о Себе Самом и о Них. Ибо и Отец и Сын не только любят друг друга ипостасной Любовью, Духом Св., но любят и саму ипостасную Любовь, саму ипостасную Радость, Утешителя. Им утешаются. Он есть Их общая любовь, в отношении к которой по-своему имеет место даже filioque, только не католическое: любовь Отца и Сына, хотя в этом И они не сливаются до безразличия, до утери своей ипостасности (как в латинской филиоквической схеме), но любят сообразно своей ипостасной природе. Отец в Своем исходе к Сыну чрез рождение обретает любовь в Духе Св. чрез Его исхождение. Оба момента в диалектике любви: жертва и блаженство соединены в совместном рождении Сына и исхождении Св. Духа. Сын в Своем жертвенном самоуничижении также «одновременно» приемлет исходящего на Него от Отца и на Нем почивающего, «чрез» (διὰ) Него проходящего как взаимность любви, любовь ответная, как кольцо любви. Но и Сам Дух Св. есть ипостасная любовь, не только Им и в Нем любят, но и Он любит, Он Сам есть любовь, в Себе соединяющая весь путь любви, и жертвенное самоотвержение, жертвенность любви, и ее блаженство. Его жертвенное самоотречение, заключается в ипостасном самоупразднении: Он Сам Своей ипостасью не открывает и не открывается, подобно Отцу и Сыну, Он есть только само Их откровение, «Дух Святой испытует глубины Божии». Он возвещает не Свое, но Сына Отчего. Он есть прозрачная среда, которая неприметна в прозрачности своей. Его для Себя нет, п.ч. Он весь в других, в Отце и Сыне, и Его собственное бытие есть как бы не-бытие, но в этом собственном жертвенном самоумирании совершается блаженство любви, самоутешение Утешителя, Само-радость, Само-красота, Само-любование, вершина любви. Итак, в Любви — Св. Троице Третья ипостась есть сама Любовь, в себе самой ипостасно совершающая всю полноту любви.

Дух Св. ипостасно есть Любовь Отчая, которою Отец любит Сына и Свое творение.

Дух Св. ипостасно есть Любовь Отчая, которою Отец любит Сына и Свое творение. Самотожество Любящего и Любви, единство Отца и Духа Св., самоочевидно, но столь же явно и их ипостасное различие, раздельно-ипостасность. Отец есть Бог, сущий на небеси. Дух же посылается в мир. Он есть Любовь Божия к миру, живая ипостасная связь между небом и землею, поскольку Он, сходя в мир, пребывает и на небеси. Сам же Любящий, Отец, пребывает на небе, хотя и любит землю. Здесь тайна небесного отцовства для нас: Отче наш, иже еси на небесех. В этом обращении содержится как будто противоречие: каким образом может Он быть Отцом, Тот, кто, будучи на небесах, пребывает для нас трансцендентен? Но здесь имеется и таинственное еси, в котором указуется этот путь Любви Отчей к миру, сущей в небесах: Дух Св. Подобно этому и в таинственных словах Господа о единстве Отца Небесного и Сына, на земле пребывающего: «Аз и Отец одно», — прикровенно указуется этот ипостасный мост любви, этот Третий, соединяющий небо и землю, как и в дальнейшем раскрытии этих же слов (уже выше отмеченном): «да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе… Да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне» (17, 21-23). Это в, как и это едино в Боге Отце и Сыне, и «в них», т.е. в мире, есть Дух Св., Дух любви Отчей, открывающий сердце Отца, пламенеющее любовью к Сыну.

Это отношение посылания делает то, что Отец, будучи трансцендентным Богом, нам является ведом через посылаемых Им ипостасей, ибо все, что мы знаем о Боге в Них и через Них, относится и к Отцу: «видевый Меня, видел и Отца. Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне?» (Ио. 14: 9-10), и это в есть Дух Св., испытующий глубины Божии. Через эту взаимопрозрачность троичных ипостасей мы познаем Непознаваемого, видим Невидимого. Посылаемые ипостаси не хотят заслонить Собой и не заслоняют Посылающей. Они сами свидетельствуют о Нем, как об Отце и Боге. Отец — Начало, Посылающий Сам как бы открывается в Посылаемых; такова любовь Отчая, Любовь-Смирение, Себя-отвержение. Каков Отец, таков и Сын, Который в Себе также показует не Себя, но Отца: «видевый Мене, виде Отца». Таков и Дух Св., Который в прозрачности Своей как бы сам для Себя не существует, показуя Сына в Отце и Отца в Сыне. Он смыкает вечное кольцо триипостасной любви, которое, однако, имеет для себя вечное Начало в Отце и Боге.

Эта сокровенность Открывающегося за Открывающими есть предвечный кенозис любви Отчей в смирении, и этот же кенозис имеет место и в отношении к миру, который узнает [Отца] не лицом к лицу, но лишь в Сыне и через Сына Духом Святым. Этот общий кенозис Отчей любви включает в себя в дальнейшем еще и кенозис Сына и Духа Св. Уже сотворение мира есть, как мы вмели, в известном смысле кенозис Творца, полагающего наряду с Собою относительное, тварное, самозаконное бытие мира. Но этот мир, повредившийся в своих основах, восстановляется, «спасается» кенозисом Сына и Духа Св., боговоплощением Сына и сошествием в мир Духа, через которых открывается и действует в мире Отец. Это действие Его есть как бы вдвойне кенотическое. Бог терпеливо применяется к немощи мира и ждет свершенья его спасения, Своего воцарения в нем, доколе в долгом и трагическом мировом процессе оно совершится. Лишь когда (Сын) все покорит Ему (Богу и Отцу), «ибо Ему (Христу) надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои» (1Кор. 15. 25), тогда Он «предаст Царство Богу и Отцу» (24). «Когда же все покорит Ему, тогда и сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог (ὁ θεος = Отец) все во всем» (28), да исполнится во всем откровение Отца Сыном и Духом Святым. Но до этого покорения Бог не есть все во всем, как бы не владеет Своим же творением. Что это значит?

Прот. Сергий Булгаков
Утешитель
Эпилог-пролог к первому и второму тому трактата о богочеловечестве: Отец

В самооткровении Абсолютного, Божественного Духа нет места себялюбивой моноипостасной ограниченности, п. ч. Божественный Дух есть Святая Троица, не моно-, но триипостасный субъект, который в себе самом упраздняет грани себялюбия, одним словом, есть не себялюбие, а Любовь.

Самооткровение Св. Троицы происходит таким образом, что Бог Отец, начальная ипостась, содержа в Себе всю полноту божественной природы, или Софии, как Любовь, в своем самооткровении, так сказать, отрекается от нее для Себя или в Себе Самом, но исходит из Себя «рождением» Сына.

Самооткровение Отца в Слове, как Истине, диадически соединяется с самооткровением в Духе Истины, ипостасной Жизни Божества, которая собственно и есть Любовь Бога к Себе в Своей усии, как Софии, или к Своему бытию.

… в самооткровении Абсолютного, Божественного Духа нет места никакой данности или внеположности, непрозрачной природы: Божественная усия насквозь прозрачна для Духа и в этом смысле есть София [Ср. «Агнец Божий», гл. I], всецело ипостасированная и не оставляющая в себе места ничему, ипостасно не просветленному (никакому Urgrund, или бездне). Во-вторых, нет места себялюбивой моноипостасной ограниченности, п. ч. Божественный Дух есть Святая Троица, не моно-, но триипостасный субъект, который в себе самом упраздняет грани себялюбия, одним словом, есть не себялюбие, а Любовь. Самооткровение Св. Троицы происходит таким образом, что Бог Отец, начальная ипостась, содержа в Себе всю полноту божественной природы, или Софии, как Любовь, в своем самооткровении, так сказать, отрекается от нее для Себя или в Себе Самом, но исходит из Себя «рождением» Сына [Ср. дедукции троичности в «Агнце Божием», гл. I—II.]. Сын и есть ипостасное самооткровение природы Отца или ипостасная София, самосознание или ипостасирование Божественной усии Отца, Сын предстоит Отцу как Его Истина и Слово, знание Им Самого Себя в Сыне («никто же знает Сына токмо Отец, ни Отца кто знает токмо Сын»). «Рождение», не будучи, конечно, происхождением Сына от Отца, как от Своей причины, есть жизненное взаимоотношение двух ипостасей, в котором одна открывается, другая же открывает. Эти сущие ипостаси не возникают в этом самооткровении, но самоопределяются взаимно через отношение Свое в Божественной усии (так что неточно и потому неправильно выражение, что Сын рождается ἐκ τῆς οὐσίας τοῦ Πατρός. Таковое даже было принято, в качестве разъяснения понятия ὁμοούσιος, в анафематизме I Вселенского собора, но, однако, уже было исключено на Втором, очевидно, как несоответственное для этого разъяснение, ибо ὁμοούσιος именно и означает не ἐκ τῆς οΐχτιας, но ἐν τῆ (αἰτῆ) οὐσία). Это двойное взаимоотношение Отца и Сына конкретно и необратимо: Отец рождает, Сын рождается, и не наоборот. Насколько равнозначны все ипостаси в ипостасной яйности Своей, настолько же конкретны и, следовательно, различны в усийности Своей. Отношение «рождения» именно выражает — со стороны Отца — самооткровение Отца не в Себе и чрез Себя, но в Сыне и чрез Сына, а со стороны Сына — самооткровение чрез Себя, но не для Себя и постольку не в Себе, но в Отце: Отец рождает, Сын рождается. Отец из Себя исходит в Сына, Сын из Себя исходит в Отца, однако так, что движение самоисхождения начинается от Отца к Сыну и возвращается от Сына к Отцу. Отец — подлежащее, Начало; Сын — сказуемое, Слово.

Однако этим диадическим отношением Отца и Сына никоим образом не может быть исчерпано самоопределение Абсолютного Духа, ибо ему присуще не только самооткровение, как самосознание, — бытие в истине, но и как саможизнь — бытие в красоте, как изживание своего собственного содержания. Самооткровение Отца в Слове, как Истине, диадически соединяется с самооткровением в Духе Истины, ипостасной Жизни Божества, которая собственно и есть Любовь Бога к Себе в Своей усии, как Софии, или к Своему бытию. Этот третий момент самооткровения не только в знании (идеально), но и в жизни (реально) есть живая связь (связка между подлежащим и сказуемым), Жизнь Божества в Своем и в Себе. Отец, как начальная ипостась, не только открывается в Своей Усии-Софии через Сына, но живет в ней Духом Святым. И Сын не только открывает Отца через Себя в Своей Усии-Софии, но и живет в ней Духом Святым. И эта жизнь в реальности, Усия, как божественная действительность Истины, или Красота, осуществляет в себе взаимное бытие Отца для Сына и Сына для Отца не только в статике идеального самоопределения, но и в динамике жизни одной ипостаси через другую. Но эта динамика жизни опять-таки не есть лишь состояние и в этом смысле данность внешнего самоопределения, каковой вообще нет места в абсолютном субъекте, но есть тоже ипостась. Эта Жизнь Отца и Сына имеет своим источником, естественно, начальную ипостась Отца, который самооткрывается в Сыне. Она существует для Отца ипостасно, как Дух Св., Который от Отца не рождается, но «исходит». Это различение между рождением и исхождением само по себе, согласно общему свидетельству святых отцов, есть тайна Божественной Жизни, недоступная для человеческого постижения. «Исхождением» определяется иной образ отношения Третьей ипостаси к Отцу, нежели Сыновней. Исходным является и здесь самооткровение Отца, которое совершается в Сыне, однако не исчерпывается этим, но завершается исхождением Духа Св. от того же Отца, — Отца Сына, а потому и с Сыном, в Сыне, чрез Сына. Иными словами, отношение Духа Св. к Отцу не есть только диадическое, при котором Святая Троица разделилась бы на две параллельные диады: Отец—Сын, Отец—Дух Св., — между собою не связанные и лишь соединяющиеся в Отце единством «происхождения». Исходя из этого, можно было бы сказать, что у Отца имеются две разные функции — Родителя и Изводителя, и даже возникает вопрос, не есть ли Первая ипостась Отец лишь в отношении к Сыну, но Изводитель по отношению к Духу Святому? На самом деле эго отношение есть триадическое, п. ч. Св. Дух есть Жизнь Отца и Сына, Отца в Сыне и Сына в Отце, а Сам для Себя Дух Св. есть это И (или Есть — связка подлежащего и сказуемого). Иначе сказать, в Самом бытии Своем Он уже предполагает отцовство — сыновство, как онтологически Третья ипостась — не в Двоице, но во Св. Троице, единосущной и нераздельной Она завершает самооткровение Божественного Духа тем, что окончательно преодолевает в Нем всякую данность, не только содержание Его самооткровения, но и Его жизнь приобретает ипостасно прозрачный характер, есть ипостась. Поэтому достигается полная адекватность ипостаси относительно усии, все бытие Божие лично и вместе природно, нет природы внеиностасной, и нет ипостасности внеприродной. Подлежащее вполне исчерпывающе определяется сказуемым, и между ними существует столь же исчерпывающая связь, и во всех этих моментах природное бытие ипостасировано. Существует три ипостаси, не больше и не меньше, и не абстрактные три ипостаси, но Первая, Вторая, Третья, триипостасное взаимоотношение. Святая Троица, Абсолютный Дух.

Третьей ипостасью завершается самооткровение Божественного, Святого Духа, она и есть Дух Святой во Святом Духе Божием. В числе других значений это именование свидетельствует именно о таком завершительном значении Духа Св. в самооткровении Божественного Духа. И хотя, конечно, и Отец, и Сын есть Дух, поскольку Бог вообще есть Дух, но Третья ипостась есть Св. Дух κατ ἐξοχήν, как сама раскрывшаяся духовность Духа. Потому Св. Дух в Божественном Духе есть Третья ипостась, что Он есть, в известном смысле, и Последняя.

Триипостасный акт любви

Бог есть любовь, и Св. Троица есть Триипостасный акт любви, как единая жизнь.

Три Ипостаси совершают единый акт любви, в нем открывая свою собственную сущность.

Божественная жизнь осуществляется как единый акт триипостасного взаимооткровения. Это взаимооткровение есть ипостасный акт любви самоотвергающейся и себя осуществляющей в другом и чрез другое.

Бог есть любовь, и Св. Троица есть Триипостасный акт любви, как единая жизнь. Эта единая жизнь, природа, существо, осуществляется в триедином ипостасном акте. Любя взаимно Друг друга, Три Ипостаси совершают единый акт любви, в нем открывая свою собственную сущность. Пресвятая Троица должна быть понята как триединый акт взаимности, в котором силою ипостасной любви открывается единая жизнь, и не как «система происхождений», каковой является она в католической доктрине, но как единое взаимоотношение во взаимооткрывающейся ипостасной любви. «Происхождение» в Св. Троице является лишь одним из образов этой взаимности, отнюдь не единственным. Божественная жизнь осуществляется как единый акт триипостасного взаимооткровения. Это взаимооткровение есть ипостасный акт любви самоотвергающейся и себя осуществляющей в другом и чрез другое. Есть Открывающийся и Открываемый, но это взаимооткровение не есть простое рефлективное взаимоположение одного чрез другое, но есть акт взаимной любви. Рождение и исхождение суть акты внутренней любви, в котором Отец рождает сына, а Сын рождается от Отца, причем это рождение в обоих смыслах одинаково — есть акт взаимной любви. Рождение и исхождение суть акты внутренней любви, в которой выражается единая жизнь Божества, т.е. Любовь. Одна и та же жизнь, или природа, или сущность, существует, трояким образом в личном откровении. Три Ипостаси суть здесь уже не просто три ипостасных центра, взаимноравные и неразличающиеся, но в едином слитном акте получающие свои ипостасные определения: Отец, Сын и Дух Святый. «Происхождение» не исчерпывает этого триединого взаимоотношения: Сын рождается от Отца, но Он существует как Сын и для Духа Святого; Дух Святой исходит от Отца, но как исходящий Дух он существует и для Сына; Отец есть не только Отец для рождаемого Сына, но и для исходящего Духа Святаго. Вопрос о «происхождениях» получил совершенно несоответственное место единственного ипостасеобразующего начала, между тем как происхождение есть лишь один из моментов ипостасных взаимоотношений, предполагающих рядом с собой и другие моменты.

Триипостасная любовь vs моноипостасной

Моноипостасная любовь к себе есть порождение себялюбивой ограниченности и гордости, но не такова любовь к себе триипостасного субъекта, ибо она есть откровение своего как не-своего, раскрытие природы себя как другого, не гордость самоутверждающейся ограниченности, но смирение самоотвергающейся, безграничной любви. Эта любовь Божия есть не только предвечный акт жизни, но и содержание его, неразрывно соединенные между собою, и в этом соединении и заключается основание откровения Божия твари, перехода от трансцендентного к имманентному.

Прот. Сергий Булгаков
Ипостась и ипостасность
4. Бог в Себе и в откровении Своем.

См. также

Ссылки

Литература

       
     
        Чтобы эти исследования продолжались,
пожалуйста, поддержите нас.
       
       
       
Контактная информация     © 2012—2024    1260.org     Отказ от ответственности